Город держит трубку капельницы – рви не рви, Он доставляет свой опиум по адресам: Этот сон душен и вязок, Под ним растут метастазы Мостов, тоннелей, развязок, И я пытаюсь понять зачем он мне дан
И под этим сном я вижу с высоты: Смешной маленький мальчик выходит на лед. И я узнаю себя, И я кричу себе: «Эй, я держу тебя!» И мне не страшно, даже если он упадет.
Город когда-то давно добрался до моих вен, И я к нему был доверчив, хотел отогреть. Теперь он дышит без спроса, Не задавая вопросов, И не жалея отбросов, Он не умеет плакать, даже глядя на смерть.
Но меня в детстве учили вставать с колен. Сколько лет я отдал чертовым городам? Смотря, я на льду опять, Смотри, я могу упасть, Только так истолковать, Что я всё еще здесь, а не давно уже там.
И снова маленький мальчик открывает глаза: Больничный потолок, а не ангельский зал: Это был не финал Себя я снова поймал, Как и обещал, А город сильный большой опять проиграл.
А город снова бесится и требует жертв, А я опять предлагаю ему докторов: Хочешь – дыши моей грудью, А не живи моей кровью? Хочешь любви и покоя, Самый больной из всех моих городов?
Он слишком зол и несчастен, чтобы прощать, А я увижу лед, и я выйду опять. Пока еще я не твой, Город будет за мной, Я здесь – свой, не чужой. Он даже в коматозе меня будет держать