Утро всегда начинается с того, что надо открывать глаза. Джонни нащупывает будильник и бьет не глядя по тормозам. Дальше ты можешь оставаться во тьме – но не дольше пяти минут. На исходе пятой Джонни тихо стонет и говорит сама себе «Хэй, Джуд! Давай не трусь! Мир не стоит наших слез…» И таким нехитрым образом себя подбодрив, Она берет себя за горло и швыряет в свой привычный невроз.
Дальше день катит-катит по накатанной тропе, и довлеет дневи злоба его. Конечно, если сравнивать с Германией тридцатых, то у Джонни жизнь вполне ничего. Она приличная девочка, полный парад, олимпиады, доклады, медаль… Но дьявол прячется в деталях, ведь так говорят? И есть одна такая деталь. Об этом в школе никому нельзя рассказать – в лучшем случае засмеют. Джонни на секунду закрывает глаза и говорит сама себе: «Хэй, Джуд!»
Когда ее одноклассники весело ржут над анекдотами про пидоров, Джонни, улыбаясь, говорит: «Хэй, Джуд!» - и слышит только голоса «битлов». Пару раз ее вырвало в школьном туалете от омерзения и тоски, Но, слава богу, все свалили на просроченный йогурт, типа сущие пустяки.
«Хэй, Джуд, не трусь!» - утешает Пол незнакомого малыша. Джонни слушает проигрыш в сотый раз – и в сотый раз ей легче дышать. Она пока еще не знает, что этой зимой ее профиль в «контакте» найдут, И каминг-аут состоится – ого! еще как! - и придется разворачивать свой радужный флаг, И на вопрос математички: «Оля, как же так?!» Джонни громко споет «Хэй, Джуд!». Это будет очень глупо – просто некуда глупей, Кто-то скажет: «Вот дура!» - наверно, о ней. Джонни песню оборвет, сумку с пола подберет И уйдет – не оставаться же тут.
Она еще не знает, что ее ждет, а то бы сто раз умерла. Но когда все это произойдет, И Джонни как слепая к двери побредет, Молча встанет и следом за ней пойдет Анька Зайцева с третьей парты… Так вот, Чудны, Господи, Твои дела!