Лето летит, ускользает, играет и тает почти незаметно, ушло, как вода. Осень расставила сети, закинула сети, силки и капканы, пускает по свету дожди-невода. Мы попадемся, уже и попались, барахтаемся в сером небе – руками бери. Все это лучше, чем многие, знает летчик и Божий работник Сент-Экзюпери.
На высоте десять тысяч замерзли приборы, и тоненькой струйкой течет кислород. Сердце и легкие – те же моторы, и тоже замерзли, и как они – черт разберет. Смерть прикрывает рукой самолетик, так девочка робко в ладони хранит светляка. Два экипажа из трех не вернутся, но нынче не время – и чудом разжалась рука.
Друг мой, такой же, как я, но другой, мы с тобой пролетели несметное множество дней. Нас иногда разлучает пространство – но это и к лучшему, так ты сияешь ясней. Что нам до глупостей – вместе не вместе, шквал неожиданной нежности рвет эту сеть. Знаешь, любовь – это тоже к Сент-Эксу. И кто, как не он, научил нас на звезды смотреть.
Это, наверное, то, что останется нам, Всем, кто поврозь улетает к иным берегам. Белый шлейф от самолета навсегда прочерчен в небе над Анси. Самый последний, девятый, контрольный полет. Знаешь, мне кажется, там нам с тобой повезет И в забегаловке небесной, где накурено и тесно, мы найдем, о чем Сент-Экса расспросить. Между вылетом почтового и новым возвращеньем – мы найдем, о чем Сент-Экса распросить. В это время между смертью и грядущим воскресеньем, мы найдем...