То в парижском кафе, то в каком-то ещё элегантном местечке у сердца Европы Отдыхает прелестная дама, печально глядит в остывающий кофе на стойке, Её тонкие пальцы стучат по поверхности реггей, играет орган-каллиопа, Остальное пространство унылого бара пустует, а дождь, как всегда, тормошит водостоки.
Алярин, отвернись от забот и сожги к чёрту письма. Надерись, как последняя шлюха, дешёвого пойла и выйди опять на дорогу, И когда тебя спросят: “почём?” с выражением, граничащим с примитивизмом, Улыбнись, Алярин, и не строй из себя недотрогу.
И когда возвращается небо в свои же пределы, в которых оно было раньше, Алярин допивает свой кофе остывший и становится пеплом на сером проспекте, А бармен разбивает о стойку бутылку, даже мир ему кажется хуже и гаже, И дороги одна за другой исчезают, да и город по сути не город, а дьявольский вертеп.
Алярин, позабудь про мечты о прекрасном грядущем. Надерись, как портовая шлюха, поганого бырла и плюнь в литографию Бога, И когда тебя спросят: “зачем?”, не устраивай сцен, не сгущай черномазые тучи, Улыбнись, Алярин, и не строй из себя недотрогу.
Алярин, я уверен, ты знаешь: проблема внутри, Но тебе остаётся чуть-чуть, остаётся немного. И когда тебя спросят: “Ну как, Алярин? Как прошла твоя жизнь, расскажи, Алярин”, Усмехнись, Алярин, и не строй из себя недотрогу.