Начало света, зарождение в божественной тьме Не оставляет шансов быть в стороне. Меня вытрясывают в жизнь, не давая взамен Ни обещаний, ни надежд, ни корней. Я с материнским молоком впитал мясной горький сок, Я отрастил себе собачьи клыки, Свою проваленную грудь вперёд держа колесом, Я окунулся в воды смертной тоски.
Я был уверен, что дорога эта будет скупа, Ботинки сношены и плащ мой нелеп, Ведь мир — огромное яйцо, на нём трещит скорлупа, Когда патроны звонко щёлкают стэп. Я был уверен, что не стану ни царём, ни звездой, В моём кармане вечно будет дыра… До ноты «ре» я не дойду, остановившись на «до», И, к сожалению, я в этом был прав.
Когда прелестницы проходят, обнимая других, А однокашник покупает «Роллс-Ройс», Когда не видно впереди ни поворота, ни зги, А на душе — извечный русский вопрос, Я ударяюсь в депрессняк, как безнадежная голь, Моя истерзанная совесть чиста. Я сознаю, что в этом мире я — не больше, чем ноль, И нас подобных девяносто из ста.
А где-то в грёзах я красив и знаменит на весь мир, Я замечательно пишу и пою: За мной гоняются активно визуальные СМИ, Но я, конечно, не даю интервью. На белоснежном «Кадиллаке» я въезжаю во двор К своей единственной великой любви, Её зелёные глаза в себе таят волшебство, Наш путь к престолу виноградом увит.
А что на деле — ни черта, ни перспектив, ни свобод, И даже песни никому не нужны. В башке такой переворот, что чёрт меня разберёт, А предстоящие недели — черны. Никто давно мне не звонит, вся жизнь пуста и глупа, Господь ошибся, соскользнул его стек, И я — огромное яйцо, на мне трещит скорлупа, Когда судьба ритмично щёлкает стэп.