Он «три в одном» хлебал в столовке универа. Он говорил так хищно и плывуче, как эсминец: «Мой юный бурш, мой огнеокий разночинец, Чего бы выучить, чтоб жить вдруг стало верно? Я знаю всё науки, только истина, она капризней. Вечная молодость страшнее вечной жизни.
Все древеса познанья растрясли, и мировые тайны Слетали яблоками нюьтонам на бошку. Вечным студентом быть так клёво и так тошно, Я знаю всё, кроме того, что делать с этим знаньем. Но бог с ним – будем умными и старыми, а что ещё осталось. Пока же молоды, давай искать, давай тупить. Gaudeamus».