Я сижу в кочегарке с горячим чаем, Я последнюю муху сейчас прихлопнул. Этот мир прикорнул на моих плечах, И, по-моему, в целом, ему удобно. Я дарю свой огонь, и огонь мой греет. Я отвечу за это предельно строго, Как гибрид Герострата и Прометея, Но я это зову могилёвским роком.
Мне уже за тридцать, и, между прочим, Пора бы давно начинать не верить. Я дорос, что честнее не значит громче, Но ни так, ни так ещё не умею. Мы с грехом вперемешку живём, играем, Хотя многим из нас осталось немного. А зачем это всё? А х…то его знает, Но я это зову могилёвским роком.
В детстве все мы мечтали смешно и громко, В детстве все мы хотели любви и чуда, Но мечты у нас щедро мешают с водкой, А любовь обильно сдобряют блудом. Здесь вошло в привычку не знать приличий, И повсюду царствует безнадёга. Наши песни даже не мелодичны, Но я это зову могилёвским роком.
Нас боятся тупые домохозяйки, Ненавидят менты, презирает быдло. Нас давно запихали бы в автозаки, Только наш андеграунд властям не видно. Мы живём в нищете, а точнее, в жопе, Нас не ставят в эфир, не зовут к обедне, Только кто здесь ещё, кроме нас, способен Превратить резервацию в заповедник? И пускай здесь у нас перманентный кризис, Не родиться «битлам» – не бывать Вудстокам, Зато всё это бешено пахнет жизнью, И мы это зовём могилёвским роком.