Движенье молекул в воздушной среде, Движение капель в идущем дожде, Движенье червя и полёт мотылька, Движенье катящегося Колобка И ласточек в небе кружение... В движении жизнь, в движенье!
Чуть-чуть проехали – и встали. И через час – ещё чуть-чуть. Ну что, челюскинцы, застряли? Бесславно наш окончен путь!
Большой занозою в пространстве Торчит Садовое кольцо, И оскоплённый ветер странствий Угарно веет нам в лицо.
Стоят Каширка и Варшавка, И не вращается Земля, И мент торчит, как бородавка, Бессильным жезлом шевеля.
Вот дама с грустными очами, Ей на работу позарез! У бабы не было печали – Купила баба «Мерседес».
Стоят «Лендроверы», стоят «Лендкрузеры» – Как их унизили, как их обузили! А в разных прочих «Опелях» томимся мы, Нас тьмы и тьмы, нас тьмы, и тьмы, и тьмы...
И мусульманин, и крещёный – Мы здесь застряли навсегда. Кипит наш разум возмущённый, Как в радиаторе вода.
Кого винить: дороги, власти, Себя, судьбу, свой драндулет? Вербализуя наши страсти, Мы кроем матом белый свет.
Летят над миром эти звуки, И бедный Пушкин на Тверской Печально слышит слово «суки», Поникнув гордой головой.
Ты, голубок, лети к моей любимой-суженой И передай ей, что, мол, жив я и здоров, Чтоб не ждала меня к обеду, да и к ужину, И что, даст Бог, вернусь до холодов.
А нам лететь бы на просторах Прекрасной родины своей, Без перекрёстков, светофоров И, ради Бога, без людей!
Но бредит радио в машине, Что корабли стоят во льдах, Что караван застрял в пустыне И самолёты в облаках.
Застряли камушки в печёнке, Застряли мысли в голове. Я – лягушонка в коробчонке, Хэчбэк, затерянный в Москве.
Повешу завтра на гараж замки чугунные И выйду в город как простой абориген – Не зря ж товарищ Каганович в годы трудные Для нас, козлов, построил метрополитен! Не зря ж товарищ Каганович в годы трудные Для нас, козлов, построил метрополитен!