На четвертом этаже среди множества дверей есть одна такая, за которой тишина. Но таятся в тишине голоса чужих людей, ну а в людях тех таится пустота.
Не кипит, бурля водой, белый чайник у стены. Не царапает листки стержень ручки. Занавески шелестят, ветер чувствуют они, холод чувствуют, доводит что до ручки.
И мурашки по спине. Рот шипящими шурша говорит одно и тоже день за днем: «едет крыша. едет крыша. едет крыша не спеша», мы давно веселых песен не поем.
Утопились эти песни в очень крепком кулаке, рассекая стены росчерком стихов. Выход ищем мы давно. Выход только в тупике. Много ль надо? Развернись и будь таков.
В комнате пусть чай заварен только для своих. Кружка пусть стоит в углу. Её никто не тронет. Занавески вдруг почуют, ветер вроде стих, и Гертруда пару нот запросто уронит.
В этой комнате сегодня единенье душ людей. на веревке сохнет теплый белый свитер. на четвертом этаже среди множества дверей, есть одна, в которой окна смотрят в Питер.