Сложней всего ему, Я это знаю... Не знаю, почему, но что-то говорит: Не брат его - он сам там был убит. И жизнь свою в посмертье проклиная, Он чашу истины испил и вот... Молчит.
Мне слов этих пламя не выдохнуть ввысь. Слова опустели, мечты не сбылись - Лишь горечь на дне моей памяти-чаши Да боль старых ран. Нет, они не срослись.
Мы были. И все, и ни слова: мы попросту были. Когда-то, когда небосвод был торжественно свеж. Наивно-прекрасные дети божественной пыли, За блеском надежд мы не видели цвета одежд.
А после обрушилось болью последнее небо, И взмахом ладони – приказ: «Ты остался. Живи», И я воспаленными нервами пробовал небыль, И предал себя самого ради пепла Любви.
Я пил твою кровь леденящими венами Смерти, Я звал твою душу по Имени, по именам - Но Имя не Бог, лишь упавшие крылья расчертит Горячее слово Война, что приснилось не нам.
Мне душно, мне больно - так вот запоздалая плата За слабость попыток разменивать Вечность на час. И ты не вернешься, и я отвернусь, лица спрятав Иль Он прочитает ответ в жарком омуте глаз.
Я все бы отдал за последнюю встречу над Бездной, Чтоб выдохнуть болью любовь и уйти в никуда. Но ты не вернешься, а я отвернусь – бесполезно Горит на рассвете твоя роковая звезда.