Это, знаешь ли, то ещё удовольствие, третью ночь выходя в промёрзлый тамбур курить, думать: "А как интересно там, на Северном полюсе, может ли человек на морозе вообще с кем-нибудь говорить? Может человек на морозе с кем-нибудь говорить? Может ли человек вообще с кем-нибудь говорить? Или ему остаётся как мне вспоминать, сутулясь, как когда-то давно в пахучей августовской ночи и его, и её несла в перекрестьях улиц белая "Волга", обгоняя "Лады" и "Москивичи". И когда впереди замаячил вокзал пятнышком бледным и он, готовясь к разлуке, сидел чуть жив, она, с заднего сидения, ему, сидящему на переднем, улыбнулась, на плечо руку ласково положив. Корил он себя тогда: "Это безнадежность. Ненужная влюблённость. Собачий бред." и не думал, что её такая простая нежность согреют его через столько холодных лет