Это знаешь ли то ещё удовольствие, третью ночь выходя в промерзлый тамбур курить, думать: А как интересно там, на северном полюсе, может ли человек на морозе вообще с кем нибудь говорить? Может человек на морозе с кем нибудь говорить? Может ли человек вообще с кем нибудь говорить? Или ему остается как мне, вспоминать, сутулясь, как когда то давно, в пахучей августовской ночи и его и её несла в перекрестиях улиц белая волга, обгоняя лады и москвичи. И когда впереди замаячил вокзал пятнышком бледным, и он, готовясь к разлуке сидел чуть жив. Она с заднего сиденья ему, сидящему на переднем, улыбнулась на плечо руку ласково положив. Корил он себя тогда, это безнадежность, ненужная влюбленность, собачий бред. И не думал, что её такая простая нежность согреет его через столько холодных лет.