Среди сопок зона, а на зоне «Кум» Тянет службу медленно и верно. Плавят зеки бревна по реке Котуй, Плавят лес давным-давно, наверное.
Отсвистели вьюги, полегчал мороз, Белые метели не лютуют. Вдруг весной из центра «Кум» жену привез, Молодую, стройную такую.
«Кум» – мужик серьезный, в звании майор, Красотой мужской не отличался. И гадали зеки, долго длился спор – Как он с этой лялей повстречался.
«Кум» вовсю старался лялечке своей Сделать в глухомани праздник вечный. Даже стало, как-то, в зоне потеплей, Как-то стало в зоне человечней. Глазки голубые, волосы, как смоль, У жены блюстителя закона. Дали ей блатные, с ними и конвой, Погремуху звучную «Ворона».
А когда «Ворона» шла к себе домой, В ватничке, отделанном овчиной, Исходил слюною бедный пол мужской - Вот такой была она красивой.
В лагере, в отряде, кажется, седьмом, Срок тянул нешуточный, недетский, В зоне жил все время дерзким пацаном, А в Москве - пацан был люберецкий.
Парня звали Леха, погоняла - «Змей» За наколку синюю на сердце. Все места «святые» кровью мыл своей БУР и ЗУР, да изолятор смерти.
«Змею» не писала девочка его, Та, что так любил на воле вольной. Не было у Лехи ближе никого, В этой жизни, в общем-то, достойной.
Как-то с мужиками на лесоповал, «Змей» побрел развеяться без толку. Вдруг, он у поселка девку увидал, И на сердце дрогнула наколка.
Зеки зашипели: «Вон, она – «Кума», Вон, она – красавица «Ворона»». А она спокойно близко подошла, Чистая такая, как икона.
Встретились их взгляды этим светлым днем, Приутихли, вдруг, конвой и зеки. «Змею», как прошибло, тело все огнем, Слезы сильно кусанули веки.
Перед ним стояла девочка его, Та, что так любил на воле вольной. И не было у Лехи ближе никого, В этой жизни, в общем-то, достойной.