Am E7 Am Я помню: первый раз пошёл в поход. G C A7 Насильно взяли папа меня с мамой. Dm E7 F A7 И целый день – прикрывшийся панамой- Dm E7 Am мы всё ползли, куда сам чёрт не разберёт.
Как проклятые шли мы без дорог и я холодным потом обливался, под рюкзаком от тяжести склонялся и всё шептал, присевши на пенёк:
E7 Am «Эх, заманили, ох, заманили! A7 Dm Повесили на спину такой большой рюкзак! E7 F A7 И гадостью какой-то накормили, Dm E7 Am а из палатки я не выбрался никак».
И я сказал себе: «Ведь я не идиот и заманить меня вам больше не удастся». «Пойдём, - сказали мне, - на лодочке кататься». Так я попал в байдарочный поход.
И понял я, что мне опять не повезло. Промок, замёрз. А у них водки, хоть залейся! Сказали: «На, сыночек, отогрейся». И дали в руки мне огромное весло.
Ох, заманили, ох, заманили! Повесили на спину такой большой рюкзак! И гадостью какой-то накормили, что из палатки мне не выбраться никак.
Потом купили мне велосипед и научили кое-как кататься. Пришлось в походе две недели проболтаться: «Крути педали! – мне кричали, - карапет!»
И я крутил их со слезами на глазах, а вечерами пел им песни про дорогу, а у меня уже давно болели ноги и попа вся была в кровавых волдырях.
Ох, заманили, эх, заманили! Повесили на спину такой большой рюкзак! И гадостью какой-то накормили, что из палатки я не выбрался никак.
Сказали мне: «Так ты – турист уже, чувак, а красотой уральских гор не любовался!» Так я опять на уговоры их поддался и, как дурак, пошёл на лыжах на Конжак.
В гробу я видел красоту Уральских гор! Месил сугробы я, как тесто мама Люба. Мороз за 30! Я чуть-чуть не дал там «дуба», спасаясь тем, что был на печке кочегар.
Ох, заманили, ох, заманили! Повесили на спину такой большой рюкзак! И гадостью какой-то накормили, что из палатки мне не выбраться никак.
И больше никуда я не пойду! Я с рюкзаком проклятым распрощался. На компасе, как на кресте, поклялся, что лучше буду я гореть в аду!
Но не могу покоя я найти. Зовут к себе бескрайние просторы. Теперь готов я подниматься в горы и на Байкал под парусом идти.
Ох, позовите, ох, позовите! Рюкзак огромный я готов нести. И гадостью какой-нибудь кормите. Я из палатки научился выходить!
По тексту "Дороги и песни" С.Беляев. Пермь. 2001
Эх, заманили!
Вот, помню, первый раз пошел в поход – Ох, увлекли знакомые ребята. Мы по тайге с рассвета до заката Все шли. Куда? – Сам черт не разберет!
Как проклятые, шли мы без дорог. И я соленым потом обливался, Под рюкзаком от тяжести шатался, И все стонал, присевши на пенек:
«Ох, заманили! Эх, заманили ! Одели на плечи такой большой рюкзак. Зачем же сразу не предупредили ? - Такого я не ожидал никак !»
В палатке ночью вымок и продрог, Не мог я даже шевельнуть ногою, В тоске об елку бился головою И убежать пытался, но не смог.
Потом, рюкзак от злости укусив, Пошел, воюя насмерть с комарами. С тоскою думал о родимой маме И, как молитву, все твердил мотив:
«Ох, заманили! Эх, заманили ! Одели на плечи такой большой рюкзак. И гадостью какой-то накормили, А ночью выход не нашел никак Я из палатки. Ох, заманили, Одели на плечи такой большой рюкзак. Зачем же сразу не предупредили ? - Такого я не ожидал никак !»
Мы лезли к облакам, спускались вниз, И медленно тянулись дни за днями. На солнце сохли, мокли под дождями, И, наконец, куда-то доплелись.
Куда - уже не помню, как в бреду. Я с рюкзаком пролклятым распрощался, На компасе как на кресте поклялся, Что ни-ку-да я больше не пойду!
«Ох, заманили! Эх, заманили ! Одели на плечи такой большой рюкзак. Зачем