В мою дверь постучался ангел, я впустил его без опаски: Здесь не ходят лихие люди - слишком холодно и высоко. Здесь проходят мимо столетья, иногда пробегают сказки. Странный гость присел у порога, зажимая рану рукой.
Я нарезал чистой холстины, я растер непростые травы, И по слову защиты жизни в очаге запылал огонь. Только гость от чаши с лекарством отмахнулся, как от отравы, В запрещающе жестком жесте провела границу ладонь.
Под растрепанным златом прядей взгляд светился нездешне ясный, Но гримаса детской обиды искажала святость лица. Между пальцев из страшной раны свет сочился багряно-красный, А он тихо шептал молитвы, проклиная волю творца.
Он сказал, что устал сражаться, жить и падать, ломая крылья, Умирать и рождаться снова в вечной битве добра со злом. Вдруг поднявшись, он вышел в полночь, проклиная свое бессилье, И, шагнув через край обрыва, обернулся горным орлом.
Я смотрел вслед ночному гостю, мое сердце терзала жалость. Запах ладана и полыни уносил промозглый сквозняк. Словно знак невозможного чуда, на пороге перо осталось, На котором багряным бликом был начертан неясный знак.