Время зимы, как-то калеченных, кривых ртов. Время зимы – самое время на восток. Время зимы, тупых снов и тугих оков. Опустошённо я встречаю новый год.
Nikomo:
Сколько бы тетради ни вобрали в себя молодости, остаётся шанс остаться прежним и неделимым. Если только время продолжает мучать стрелки, то наша боль и наше творчество необходимы. Игра в одни ворота. Я незакончен, точно мысль. Между тьмой и светом я выбираю смысл. Если в это пламя опускаю коромысло, то только лишь затем, чтоб оттуда убежали крысы. Нелепая затея: «жить дыша и большевея»: сломаны шеи друзей, что пробивали стены. Скажите, где моя вера и где моя любовь? Зато повсюду видно лики городов. Рваный голый снег заметает город мой. Битая страна, больная голова, вопли молодых сирен, сиреневый ремень и камень из симиных вен – прям из Сеула в Вену. Мне постоянно снятся голубые глаза! Этот проклятый декабрь не знает то, что знал ноябрь: в самом маленьком и чистом, вдохновенном теле таится и плодится маленький изменник. Но, если эта жизнь — необходимость бреда И корабельный лес — высокие дома,— Я полюбил тебя, безрукая победа И зачумлённая зима.
Оностасе:
Обычная картина: панорама вечера, идёт снег (не с неба на землю, а непосредственно во мне), новогодние ёлки горят белым золотом. Обычная картина. Панорама города. Восторженная тишь моих вокзалов, где к поездам, как к солнцу, я руки поднимала. Сладки слова проклятые, но бежать ещё слаще: от себя куда-то вдаль. Тем лучше, чем чаще. Скудный луч холодной мерою сеет свет планет. То, что раньше было ценным, сошло на нет. Минуты убегают, оставляя снег. Зверь мой, враг мой, друг мой, мой век, ты знаешь эту пропасть межу мной и тобой. Видно, это то, что называется судьбой. Однообразных дней всегда туманная серость… Идём куда-то тихо: Настя и Серый. И если эта жизнь — необходимость бреда И корабельный лес — высокие дома,— Я полюбила тебя, безрукая победа И зачумлённая зима.