На сейшаке где были все И я была во всей красе И танцевала, словно белка в колесе Ко мне внезапно подошла Большая толстая герла И очень странную беседу провела
— Я,— говорит герла.— работаю в райкоме Твои текста мы залитуем в исполкоме Потом все это согласуем мы в горкоме И ты споешь для нашего пипла
Там будет вход по три рубля Там надо слушать не шаля Запрещены вино и конопля Мы будем слушать не дыша, Мы будем кушать не спеша Мороженое, ложкой шевеля.
И я сказала этой рыжей дуре: — Ну ты в натуре, ну ты, герла, в натуре, А вдруг туда припрется весь народ? Она сказала: — Нет, конечно не придет
(Почему — потому что) там будет вход по три рубля, Там надо слушать не шаля, Запрещены вино и конопля. Там надо слушать не дыша, Там надо кушать не спеша Мороженое, ложкой шевеля.
Но от роддома до дурдома Вся дорога нам знакома Мы везде бывали, кроме Как в райкоме да в горкоме.
Нам говорят: откроем клуб для тех, кто был когда-то глуп, Для тех, кто был когда-то груб и непричесан Дадим подвал или чердак, приди сюда, забудь стремак И обращайся только так, по всем вопросам.
Цветы и бабочек в огне Наляпать можно на стене И написать, конечно, «нет войне» Там можно петь и танцевать, Играть в бирюльки, рисовать, Нельзя шалить, курить и выпивать.
И я сказала этой рыжей дуре: — Ну ты в натуре, ну ты, герла, в натуре, Чем петь у вас в кафе по три рубля — бля! - Уж лучше я пойду на Гоголя.
Чем петь в кафе по три рубля, Пойдем-ка мы на Гоголя И будем петь там песни, тру-ля-ля. Мы будем петь и танцевать, Курить, шалить и выпивать И ни хрена не будем литовать
Ведь от роддома до дурдома Вся дорога нам знакома Мы везде бывали, кроме Как в райкоме да в горкоме.