В небе курят тучи и луна бела и томна, В пасти не черной будто бы большая пломба Вижу звезды рассыпаны по небу произвольно Я лежу в кровавой луже, Мне давно уже не больно. История проста моя, стара как мир она. Как старая исподняя изрядно перестирана, До дыр затертая, избита рецетивами Ее не рассказать слизиво, фразами красивыми Я был убит выстрелом в грудь, В этом суть ,в этом черствая суть Голые факты как ртуть. Мои надежды растеклись по тротуару липкой струйкой крови. Их было четверо, в черном джипе Рейндж Ровер, Каждый был скользок, был бел как медуза, Каждый был вооружен - тривиальным УЗИ Эти шавки были посланы одной корявой мордой, Он знал точно что я буду ночью в этом месте города Дюжины очередей, людей - никого Мимо шавки расстреляли в меня все магазины, И напрасно. Смертельной стала пуля номер два, Вокорчивав разум из расширенного глаза Я едва, едва понял что двинул кони, Что я будущий гвоздь похоронной церемонии. Беснуясь во звании, я подумал весело И будет в морге собирать моё гнилое месиво Не естественно расплостаный, металлом нашпигованный Я будто красной краской на асфальте намалеван. Лежу, жду карету скорой помощи, И они там приберут к рукам мои младые мощи Очень красиво небо, очень бледна луна Чувствую становится вселенная мне вся видна Она напоминает сахарную вату Розовое, мягкое, немного липковатое Приторная , пустая новый ракурс постигая Я пишу кровавым сердцем, жизнь чистого листа Бита червовый туз , свой последний блюз Напиваю , ожидаю когда бог откроет шлюз В тот мир, мой мир уже страсти, плоти, миражей Бледные химеры, фантомы - странные, чужие. Боже гложет с нами, небо в целом не понятно Как я буду отмывать все эти темные пятна с биографии На страшном суде, в этой эпитафии самому себе, Я упустил момент расплаты за грешки земные По всей строгости закона Божьего забыл я Что не надо рыпаться на большого папу Что Богу не позеленишь жилистую лапу Странно веришь в независимость, прокурора глаз Подаче предстоит бойда покруче Холокоста Просто я одинокий остров в море Что раскинулось от жизни до погоста Как Андрей Балконский всматриваюсь В серое небо, как в пустые лица Мое небо без участия , раз двадцать небо под Аустерлицом Милиция и скорая помощь прибывают с флангов, Медленно, плавно, как будто в ритме танго Человек двадцать в общей сложности По моё тело, обращаются умело, сразу видно знают своё дело Люди в форме что-то пишут в протоколах Перетряхивают карманы, подбирают гильзы, порох Люди в белых халатах накрывают простыней глаза Но я знаю там сверху в апатичных небесах, Дымно курят тучи и луна бела и томна В пасти не черной будто бы большая пломба....