Широкие лиманы, зелёные каштаны, Качается шаланда на рейде голубом. В красавице-Одессе мальчишка голоштанный С ребячьих лет считался заправским моряком.
И если горькая обида Мальчишку станет донимать, Мальчишка не покажет вида, А коль покажет, скажет ему мать:
Припев: Ты одессит, Мишка, а это значит, Что не страшны тебе ни горе, ни беда! Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет, И не теряет бодрость духа никогда!
Изрытые лиманы, поникшие каштаны – Красавица-Одесса под вражеским огнём. С горячим пулемётом на вахте неустанно Молоденький парнишка в бушлатике морском.
И эта ночь, как день вчерашний, Несётся в крике и пальбе. Парнишке не бывает страшно, А станет страшно, скажет он себе:
Припев.
Изрытые лиманы, поникшие каштаны, И тихий скорбный шёпот приспущенных знамён. В глубокой тишине без труб и барабанов Одессу оставляет последний батальон.
Хотелось лечь… Прикрыть бы телом Родные камни мостовой. Впервые плакать захотел он, Но комиссар обнял его рукой:
Припев.
Спокойные лиманы, зелёные каштаны Ещё услышат шелест развёрнутых знамён, Когда войдёт обратно походкою чеканной В красавицу-Одессу усталый батальон.
И уронив на землю розы, В знак возвращенья своего, Парнишка наш не сдержит слёзы, Но тут никто не скажет ничего.
Припев: Хоть одессит, Мишка, а это значит, Что не страшны ему ни горе, ни беда! Хоть ты моряк, Мишка, моряк не плачет. На этот раз поплакать, право, не беда!