Не тает ночь, и не проходит, а на Оке, а над Окой Кричит случайный пароходик — надрывный, жалостный такой. Надрывный, жалостный такой. Надрывный, жалостный такой.
Никак тоски не переборет, кричит в мерцающую тьму. До слез, до боли в переборках черно под звездами ему. Он знает, как они огромны и как беспомощно мелки Все пароходы, все паромы, и пристани и маяки.
Кричит!.. А в нем сидят студентки, старуха дремлет у дверей, Храпят цыгане, чьи-то детки домой торопятся скорей. И как планета многолюден, он прекращает ерунду И тихо шлепает в Голутвин глотая вздохи на ходу. Глотая вздохи на ходу.
Не тает ночь, и не проходит, а на Оке, а над Окой Кричит случайный пароходик — надрывный, жалостный такой. Надрывный, жалостный такой.