Ф. М. Достоевский. "Идиот" (Евгений Миронов) - Монолог князя Мышкина о смертной казни. | Текст песни

• Тексты песен
• Ф. М. Достоевский. "Идиот" (Евгений Миронов)
• Монолог князя Мышкина о смертной казни.

– Вы знаете мне... всё время хотелось куда-то ехать. У меня... очень было большое беспокойство. М... я всё думал: как я буду жить? Я судьбу свою хотел испытать.

Иногда когда выйдешь... в полдень. Зайдёшь в горы. Далеко-далеко... станешь так один. А кругом сосны! Старые такие! Большие... сосны. А наверху – замок, тоже старый, разваленный. А внизу наша деревенька. Далеко-далеко, чуть видна. А небо ЯСНОЕ! СОЛНЦЕ! Тишина страшная. Во-о-о-о-от... и тут всё куда-то зовёт тебя. И всё казалось мне, что если вот так вот идти прямо, идти долго-долго и зайти... вон за ту линию, где небо из землёй встречаются... а там новая жизнь. И там-та вся и разгадка! Тотчас новую жизнь увидишь. Сильней! Шумней! В тысячу раз чем... мне всё большой город представлялся. Такой как Неаполь. А ТАМ ЖИЗНЬ! ШУМ!...

Да мало ли что мне тогда казалось. Потом я подумал... что и в тюрьме ведь можно и большую жизнь найти. Огромную! Я слышал один рассказ человека. Он просидел в тюрьме лет 12 и жизнь его в тюрьме была очень грустная. Я вас уверяю! Но, конечно уж, не копеечная. А знакомство у него было всего лишь-то с пауком... Да и с деревцем, что у него под окном там выросло.

Я вам лучше расскажу один рассказ. Про мою встречу одну... с человеком... Этот человек был изведён раз вместе с другими на эшафот. Ему был прочитан приговор. Смертная казнь расстрелянием. За политическое преступление. Минут через 20 было прочитано помилование и назначена другая степень наказания. Но в промежутке между двумя этими приговорами он прожил под убеждением, что через несколько минут... он умрёт... Он помнил всё с такой необыкновенной ясностью. Он мне говорил, что никогда и ничего не забудет из этих... минут.
*встал*
В шагах двадцати от эшафота были врыты три столба. Потому что преступников было несколько человек. И троих первых подвели к этим столбам... и их привязали... потом одели белые колпаки. Белые колпаки, ну чтоб не видно было ружей. И против каждого столба выстроились солдаты.

А мой знакомый был восьмым по очереди. И выходило, что... у него оставалось жить ну минут пять, не больше. Он говорил, что эти пять минут... казались ему бесконечным сроком, огромным богатством! Он говорил, что в эти пять минут... он ещё столько жизни проживёт, что в этот момент ещё как-то странно думать о последнем мгновении! И он даже... разные распоряжения сделал. Он положил минуты две... ну чтобы проститься с товарищами. Потом положил ещё минуты две, чтобы подумать последний раз ну про самого себя. А потом, чтобы последний раз поглядеть... вокруг. Он помнил, что, прощаясь с товарищами, он одному из них задал совершенно посторонний вопрос... и почему-то очень заинтересовался ответом. Вот... а потом уже настали те две минуты, которые он положил, чтобы подумать... ну про самого себя. Он всё думал... ну как?! НУ КАК ЖЕ ТАК?! Вот... сейчас же он есть, ну он же живёт сейчас. А вот через несколько минут, ну через ТРИ МИНУТЫ будет нечто. Кто-то или что-то. Так кто же? Где же?... Он всё хотел это в эти две минуты решить.
И невдалеке была церковь, невдалеке. И... купол светился! Крыша очень светилась на ярком солнце... поза-позолоченная крыша! Он... помнил, что он ужасно упорно смотрел на эту крышу. И на лучи от неё исходившие. Он ГЛАЗ не мог оторвать от этих лучей! Ему казалось, что вот эти лучи это его новая природа. Что он как-то... через несколько минут... как-нибудь сольёться с ними! И вот эта вот неизвестность... и отвращение от этого нового, которое будет сейчас! Оно! Которое наступит... были ужасны.
И он говорил, что страшнее всего, тяжелее всего в эту минуту для него была... мысль... беспрерывная....... а что если не умирать?... А что если воротить жизнь?........ какая бесконечность. И всё это было бы моё! Всё это было бы МОЁ! Я бы, конечно, я бы каждую минуту в век превратил! Я бы ничего не потерял! Я каждую минуту бы... счётом отсчитывал. Ничего бы даром не истратил!......

И он говорил, что эта мысль у него в такую злобу превратилась!... что он уже хотел, чтобы его поскорее расстреляли.