Жил юный отшельник* Он, в келье молясь, Священную книгу читал углубясь. В той книге прочел он, что тысяча лет, Как день, перед Богом мелькнет и пройдет. Не верит, в священную книгу глядит И видит, что в келью вдруг птичка летит. Прекрасная птичка в полете легка, Быстрее и легчее весны ветерка. Неслышно подходит, молчит, не дохнет Лишь только он схватит — она вдруг вспорхнет. Она — от него, а отшельник за ней. И так он выходит из кельи своей. и вот монастырь за пригорком исчез, А инок за птичкой идет в тень древес. На дуба вершину присела она, И пеньем чудесным вся роща полна.
Вдруг пенье умолкло, опомнился он: «Где ж птичка-певица?» Исчезла, как сон.
Вздохнул добрый инок и в келью спешил, Казалось ему, час в отлучке он был. И вот монастырь. Только чудно ему, Что ограда не та, недоступна ему. За оградою новая церковь видна. И дивится, откуда взялася она? «Я вышел отсюда не более как час, С чего же здесь новый привратник у нас? Иль Стасов не здесь монастырь?» «Он и есть». «Так пойди же к игумену, дай о мне весть». И дивится привратник, игумена зовет, Но вот за игуменом весь причет идет. Меж братьев и так же знакомого нет. Он смотрит, он ищет, своих не найдет. монах о приклченьях свои рассказал ему с удивленьем весь причет внимал Но мудрый игумен пришельца спросил, Какое он имя меж братьев носил. «Антонием назван в монашестве я, При мне был игумен отец Илия». И все изумились, по книгам глядят, Нашли имена их лет триста назад. «Дивен Бог!» — так инок повторил И перед всеми свой вид изменил. В нем виден был старец, взор юный угас. Пред ними триста лет миновали, как час. Он пал и молился, два дня протекли. Почил он и с честью его погребли.