Искренность находилась сегодня — и всегда — лишь в остервенении, с которым гвардеец, подбадриваемый смехом толпы, избивал пьяную кобылу и гонялся за её жеребёнком, а, поймав, телекинезом трепал тому щёки, рвал вниз нижнюю челюсть и насаживал его головой на свой полностью эрегированный член. Толпа постепенно редела, как только появлялись желающие присоединиться к отвратительной оргии на глазах пьяной матери, которая поносила всех циничными ругательствами. Видимо, так она пыталась выразить недовольство только в одном — что ей в оргии участвовать не позволено, поэтому, как только гвардеец ушёл, а самые сильные жеребцы и кобылы утолили свою похоть с её сыном, подползла к нему и насадилась на его неразвитый ещё орган.