я не мог представить себе, что можно себя разрушать самостоятельно. с ноткой признательности. откровенности и развязности. когда ты один радуешься малышу в вагоне. когда забываешь станцию на перроне и, сжимая в руках проездной, молчишь. молчишь о том, что саморазрушение достигло эффекта Корениной. надеешься, что все эти явления будут временными. суеверными. то ли осенняя атмосфера так на тебя влияет, то ли ты всю жизнь или лет с 14-ти был таким - в забытом прошлом. осторожно ступаешь вглубь вагона, рисуя пальцами по перилам. смотришь в затылки. смеешься. равняешь ценности. думаешь, что тебя забыли обилетить контроллеры. мычишь в такт стуку колес. на поворотах уходишь в занос. терпишь боль и ждешь калужской ветки, которая так и не придет, ведь вам в разные стороны. идиот. трясущимися руками ловишь свой гаджет. мечтаешь о том, что по рельсам размажет твои печали. но вместо этого покидаешь пристанище и идешь в переход. так и не найдя решения проблем, переступаешь через вход. что вход, что выход - все идет к одному. как будто кольцевая распростерла объятья по всему городу. холодно. тебе ужасно холодно, хотя на улице теплый ветер. хорошего тебе не светит. успокойся и жди зеленого света. как в туннеле. надменно. считай секунды свои. огни. ты перешагиваешь полосы. опять развевает волосы - ты вспоминаешь метро. оно тебя затянуло. под вагон чуть не столкнуло. заставило выть. но тебе нужно жить и верить в то, что когда - нибудь будет тепло. может, зимой, а, может, и летом. тогда ты будешь согретым новым пледом. любить себя с рассветом. и радоваться моментам, что связаны с метро. постой. я не мог представить себе, что так далеко уйду в размышления. мои убогие стихотворения. я пишу эти строки для понятия мировоззрения, которое оставил в Ремарке. говорю всем, что все впорядке. улыбаюсь. строчу на обрывках стихосложения, которые забываю в аудитории. души рвения накладывают печать на печаль. это мой личный ад. прощай.