Еще юношей слышал я об одном городе, где все живут согласно Писанию, и решил: «Непременно отыщу этот город, осененный благодатью». Путь мне предстоял не близкий. Я вдоволь припас всего необходимого в дорогу и пустился в странствие. Спустя сорок дней показался город, и на следующий день я уже вступил в него. И вот увидел я, что у всех горожан было по одной руке и одному глазу. В изумлении я вопрошал себя: – Возможно ли, чтобы все до единого обитатели этого святого града имели увечье? Тогда я заметил, что и они удивлены не менее моего, ибо смотрели как на преславное чудо на две мои руки и оба глаза. И когда они заговорили, я осведомился у них: – Не тот ли это Благословенный Город, где все живут согласно Писанию? – Он самый и есть, – ответили мне. – Какая беда с вами приключилась? – спросил я. – Где же у каждого правая рука и правый глаз? Толпа заволновалась. – Ступай за нами и увидишь, – сказали мне. Меня привели к храму, высившемуся посреди города. И там я увидал груду рук и глаз, уже успевших иссохнуть. – Боже правый, – воскликнул я, – какой безжалостный завоеватель так страшно изувечил вас? По толпе пронесся ропот. Один из старейшин города выступил вперед и сказал: – Мы сделали это по доброй воле. Господь подвиг нас на то, чтобы побороть вселившееся в нас зло. Он повел меня к главному алтарю, и все последовали за нами. И он показал мне на высеченную над алтарем надпись, и я прочел: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну». И тут я все понял. И, повернувшись к людям, вскричал: – Неужели нет среди вас ни мужчины, ни жен-шины, у кого были бы целы глаза и руки? – Нет, – сказали они. – Ни один не избег сей участи, кроме тех, кто еще слишком мал, чтобы читать слова Писания и соблюдать заповеди. Мы вышли из храма, и я немедля покинул Благословенный Город, потому что в мои лета я уже был умудрен грамоте.
Распятый
– Распните меня! – молил я людей. – Зачем нам брать грех на душу? – возразили они мне. – Что, как не распятие безумцев, поможет вам возвыситься? – сказал я. Они вняли моим словам и распяли меня. И это дало мне покой. И вот, когда я висел между землею и небом, они подняли головы и посмотрели на меня. И возвысились, ибо никогда прежде не подымали головы. Вдруг из толпы раздался чей-то голос: – Какую вину ты хочешь искупить? – Ради чего приносишь себя в жертву? – допытывался другой. – Не льстишь ли ты себя надеждой такой ценою приобресть мирскую славу? – спросил третий. Тут четвертый воскликнул: – Смотрите-ка, он улыбается! Возможно ли, чтоб он простил такую боль? И я ответил всем им: – Пусть только одно останется в вашей памяти – что я улыбался. Я не искупаю вину, не жертвую собой, не ищу славы; и мне нечего прощать. Меня томила жажда, и я молил вас дать мне моей крови, чтобы напиться. Ибо что еще может утолить жажду безумца, как не его собственная кровь? Я немотствовал и просил, чтобы вы рани ли меня, и раны те стали мне устами. Я был в узилище ваших дней и ночей и искал врата в безмерно большие дни и ночи. И теперь я ухожу, как ушли доселе распятые. Но не думайте, что распятие истощает наши силы. Ибо нас должны распинать все большие и большие люди между все более великими землями и великими небесами.