В глубинах души моей песня, которая не мирится с одеждой из слов. Песня обитает в зернышке сердца и не хочет излиться с чернилами на бумагу. Она окутывает чувства мои прозрачным покровом и никогда не прольется по моему языку как слюна. Как мне ее выдохнуть, когда я страшусь даже атомов эфира? Кому спеть ее, когда она привыкла обитать в доме души, и я боюсь грубости ушей? Если ты взглянешь в мои глаза, ты увидишь там тень ее отражения; если коснешься концов моих пальцев, почувствуешь ее дрожание. Деяния рук моих показывают ее, как озеро отражает блеск звезды, а слезы мои открывают ее, как открывают капли росы тайну цветка розы, когда ее волнует зной. Это песня, развертываемая покоем, а свертываемая шумом; ее повторяют сны, но скрывает явь. Это песня любви, о люди! Какой Исхак споет ее, даже какой Давид возгласит ее? Она ароматней цветка жасмина – какие же уста поработят ее? Она сокровенней тайн девушки – какие же струны возвестят о ней? Кто соединит грохот моря и песнь соловья? Кто свяжет бурю и вздох ребенка? Какой смертный споет песню Богов? ...
ПЕСНЯ ВОЛНЫ
Я и берег – пара влюбленных; нас сближает страсть, разлучает воздух. Я прихожу из-за голубой зари, чтобы смешать серебро пены моей с золотом песков его и охладить жар его сердца своей влагой. На заре я шепчу завет любви в уши друга моего, и он прижимает меня к груди. Вечером я пою молитву страсти, и он целует меня. Я упряма, беспокойна, а возлюбленный мой в союзе с терпением, в дружбе с твердостью. Приходит прилив, и я обнимаю своего возлюбленного; идет за ним отлив, и я бросаюсь к ногам его. Сколько раз я плясала вокруг дочерей моря, когда они поднимались из глубин и сидели на скалах, любуясь звездами. Сколько раз я слышала, как влюбленный жалуется на любовь, и помогала ему вздыхать и стенать о красавице. Сколько раз я вела беседу со скалами, но они были немы, и заигрывала с ними, смеясь, но они не улыбались. Сколько тел я освободила из пучины и принесла живыми! Сколько жемчужин я выкрала из глубин и поднесла владычицам красоты! В ночной тишине, когда призрак дремоты обнимает все живое, я бодрствую – то пою, то вздыхаю. Горе мне! Истомила меня бессонница, но я влюблена, а сущность любви – бодрствование. Такова жизнь моя, и такой я останусь, пока живу.
ПЕСНЯ ДОЖДЯ
Мы – серебряные нити, бросаемые Богами с вышины; нас подхватывает природа и украшает нами долины. Мы – прекрасные жемчужины, рассыпавшиеся с короны Астарты, нас похитила дочь утра и усыпала нами поля. Я плачу – и улыбаются холмы; я падаю вниз – и возносятся цветы. Туча и поле – пара влюбленных, а я между ними – вестник сочувствия. Я проливаюсь и охлаждаю знойную жажду одного, исцеляю страдание другой. Голос грома и мечи молнии возвещают мой приход, арка на небе дает знать о конце моего странствования. Так и жизнь здешняя начинается у ног гневной материи, кончается на руках мирной смерти. Я поднимаюсь из сердца моря и несусь на крыльях эфира. А когда увижу красивый сад, падаю вниз и целую уста цветов, обнимаю ветви дерев. В тиши я ударяю своими нежными пальцами по хрусталю окон, и удары эти слагаются в песню, понимаемую чувствительными душами. Зной воздуха порождает меня, а я убиваю зной воздуха – так и женщина побеждает мужчину силой, которую она взяла от мужчины. Я – вздох моря, я – слеза неба, я – улыбка полей. Так и любовь – вздох моря чувств, слеза с неба размышления и улыбка с поля души.