Мой друг! Взгляни вглубь старины, Где у подножья гор Чечни Форпостом русичей давно Стояла крепость Ведено. Сегодня здесь в пиру хмельном Два прапорщика пьют вино. Не перва чарочка прошла Чрез ненасытные горла…
Немало времени прошло, И солнце уж давно зашло, И тут рассказ один из них Повёл о вылазках своих; Как он в засаде ночью был, Чеченца у реки убил; Как он в бою добыл коня – Всё рассказать не хватит дня!
«Я лишь про вылазку одну» – Сказал он, – «Друг! Рассказ начну: Я как – то возвращался вновь За полночь в крепость Ведено. Вдруг выстрел, слышу, из – за скал Раздался. Пуля у виска Со свистом пролетела вмиг… Я прыг с коня, к скале приник!
И вдруг, гляжу – там, за скалой, Ползёт чеченец дикий, злой! Напиться крови жаждет он, И этой кровью обагрён. Вернуться вновь к своей родне; Пред ними там на майдане Вести хвастливо, гордо речь Про ту кровавую, про сечь!
Но знай меня: не лыком шит! Последний раз здесь послужить Отечеству хотелось мне – Не первый день я на войне! Я на него пошёл, держа В руках один лишь свой кинжал. Его пронзил взгляд тысяч жал, И он трусливо убежал!»
Вот так рассказ закончил он; Опять стал слышен чарок звон, И в комнате угар хмельной Царит с безмолвной тишиной. Тут сотрапезник, что всю ночь От лишних слов держался прочь, Решив безмолвие пресечь, Повёл не громко эту речь:
«Недавно у реки одной попал в засаду я. Был бой. Со мною – дюжина солдат, Но всё редел – редел отряд. И вот, один остался я. Знать, решена судьба моя! Но тут с кинжалом вышел сам На бой со мною их имам.
В единоборство я вступил; Своё искусство применил; Противился ему, как мог, От жаркой схватки весь я взмок. Но ведь в бою кинжальном нам Тягаться с горцем – просто срам! И тут пришлось (чего скрывать!) Его невольником мне стать.
Но горькой вестью я сражён: В засаде лишь один был он! Так метко басурман стрелял, Что весь отряд мой храбрый пал. И молвит мне он: «Смерть презрев, Ты храбро дрался, русский лев! За то тому свидетель Бог; Дарю свободу и клинок!»
И в злате – серебре кинжал Он дал мне, что в руках держал – Был он у пленника им взят, Ему же и дарил опять. Тут надпись я на нём нашёл, И имя чьё – то там прочёл… О, вспомнил я, замкнулся круг: То было ваше имя, друг!»