Восемнадцать ей было, никого не любила, Всё с каким-то презреньем всё глядит на людей. Не подарит улыбкой, не посмотрит, как надо. И напрасно ребята увлекалися ей.
Но однажды на танцах к ней прилично одетый, К ней прилично одетый паренёк подошёл. Суеверный красавец из преступного мира, Поклонился он Нине и увлёк на бостон.
Осмотрел он её со сноровкою вора, Осмотрел он её, как козырную масть. И прекрасная Нина, эта дочь прокурора, Отдалася ему в его полную власть.
Сколько было тут слов, сколько было тут ласки, Воровская любовь горяча и сильна. Ничего он не хочет, ничего не желает, Только тела красотки, только чашу вина.
Но судьба жигана изменяется часто - То тюрьма, то свобода, то опять лагеря. И однажды во вторник суеверный красавец Он спалил на бану и её и себя.
Там за красным столом, одурманенный дымом, Прокурор осушал за стаканом стакан. А на чёрной скамье, на скамье подсудимых, Сидит дочка-красотка и красавец-жиган. А на чёрной скамье, на скамье подсудимых, Сидит дочка-красотка и красавец-жиган.
Расставались они, расставались надолго, И жиган попросил попрощаться с женой. И уста их слились в поцелуе едином, Лишь отец прокурор заливался слезой. И уста их слились в поцелуе едином, Лишь отец прокурор заливался слезой.
И уста их слились в поцелуе едином, Лишь отец прокурор заливался слезой.