У нас все старо как мир Все та же игра по костям, все тот же пир при свечах, Как воск, стекают звуки с пальцев, по ушам течет мед Я не слышу сирен из-за меда.. Я слышу лишь вопли лир с того края стола Где пируют два богомола из Пизы в начале окна По ту сторону ветра.. За гнездом кукушки.. За Тихим Доном на запад от солнца, и десять дней без еды и воды в открытом море..
Моя кибитка несется вдаль, моя кибитка несется по кругу вдоль центра от края стола по ухабам старинного синего блюда для рыбы, Я сошла бы с этой кибитки, если бы ранее я не сошла с ума, а ты бы, а ты бы, а ты бы, А ты бы стоял и смотрел за прозрачным стеклом, которое разделяет весь дом пополам в начале окна..
Один мой друг сгорел у столба, его освистала злая толпа, Они кричали, что крысы не врут, что Брут был не виноват, Они ели и пили тех, кто был рядом, они поливали свой город ядом, Их лица горели, но вода не шла с их лбов
По ту сторону ветра, во время цыган В моих мыслях неспешно шел караван Набитый крахмалом песка из дальних стран под землей.. И я почему-то играю в него, как в бисер, метаю его перед свиньями в поле, и мы на всю жизнь завязаны этой книжной игрой..
Но толпа никогда не поймет, в чем гон, Толпа любит войны и любит шансон, Толпа почитает таких, как Нерон, и большего им и не надо, Они разбросали мой бисер по крышам, они почти ничего не слышат, их лица пусты, их лица сочатся ядом..
Но в шуме и ярости умных страниц ты найдешь ещё пару ярких лиц, Вы найдете себя в расстоянии двух величин Вы сыграете в бисер по песням ветра, когда в расстоянии метра Вы услышите как приближаются те, кто всегда будет един..
Один мой друг сгорел у столба, его освистала злая толпа, Они кричали, что крысы не врут, что Брут был не виноват, Но толпа никогда не поймет, в чем гон, толпа любит войны и любит шансон, Их лица пусты, их лица сочатся ядом