За рекой Ляохэ загорались огни (казачья песня времен русско-японской войны)
За рекой Ляохэ загорались огни Грозно пушки в ночи грохотали Сотни юных орлов из казачьих полков На Инкоу в набег поскакали.
Пробиралися там день и ночь казаки, Миновали и горы, и степи Вдруг вдали у реки засверкали штыки Это были японские цепи.
И без страха отряд поскакал на врага На кровавую страшную битву И урядник из рук пику выронил вдруг Удалецкое сердце пробито.
Он упал под копыта в атаке лихой, Снег залив своей кровью горячей "Ты, конёк вороной, передай, дорогой, пусть не ждёт понапрасну казачка".
За рекой Ляохэ уж погасли огни, Там Инкоу в ночи догорало Из набега назад возвращался отряд Только в нём казаков было мало… Не было, наверное, в нашем недавнем прошлом человека, который не знал бы слов популярной песни: "Там, вдали за рекой, засверкали огни, в небе ясном заря догорала...". Официально автором ее текста считается эстонец Николай Мартынович Кооль, поэт и переводчик, написавший ее в 1924 году и опубликовавший стихотворение под таким же названием в газете г. Курска под псевдонимом Колька-лекарь.
Согласно многочисленным публикациям и исследованиям, эту песню впервые запели сослуживцы Кооля - чекисты. Исполнялась она в качестве... строевой, так как новых красноармейских песен было мало. Это-то и удивило меня, когда я первый раз задумался над текстом песни. По своему ритму и напеву вряд ли она походила для чеканки строевого шага. Мелодию Кооль, по его собственному признанию, "заимствовал" у старой каторжанской песни:
Лишь только в Сибири займется заря, По деревне народ просыпается. На этапном дворе слышен звон кандалов - Это ссыльные в путь собираются...
Весьма распространенный прием в те годы - брать старые популярные песни и на их мелодию накладывать свой текст, более классово правильный и революционный. Попутно решалась и другая задача - не допускалось восхваление "отживших" и даже "идеологически вредных" событий, как, например, войн и сражений, проводимых "проклятым царизмом и его слугами".