Летом в деревню поехать пришлось по делам: Вишни подрезать и деда избу подлатать. Утром к колодцу иду, чтобы пить из ковша, А от колодца навстречу идёт девушка.
Да, станом стройна, До коленей коса, И походкой бодра. Несёт два ведра.
Вот она, мечта поэта: Женщина, что краше света. Света на моём пути — Не могу глаз отвести.
Плечи расправив, навстречу лечу я орлом. С мыслью помочь я руку тяну за ведром. Но передумав, за бёдра схватил и упал. Перед глазами невольно возник путь в Икстлан.
Мне сказал Дон Хуан Да на весь Икстлан: «Эту девку прислал Орёл, чтоб ты знал:
Настоящий воин света Никогда — ни то, ни это. Кто за юбкой побежал, Тот навек в беду попал».
Через три дня я очнулся в избе на печи, А за окном светятся на траве светлячки. Раньше весь Нил проплывал баттерфляем, читая индийский мантрам. Об тело моё крокодилы ломали зубы острее стекла.
Да, я видел Кайлас, Открывал третий глаз И ел змей на раз-два, Но поза-позавчера
Я коснулся тела Светы И упал от вспышки света. То ли то, а то ли это, Неужели это Света?
Может быть, Света — природный факир, может — нет. Может быть, голову просто вскружил воздух мне. К Свете пришёл, чтоб её допросить, а она Вместо ответа мне подмигнула, платье сняла.
Вдруг повсюду снега, А под снегом гора. Это йогов места, Их около ста.
Я коснулся тела света, Дух помчался как комета. Каждый раз, когда коснусь, Я куда-то унесусь.
Я под горою у йогов гостил три часа. Йоги в кастрюлях варили борщи, каждый сам. Борщ я у первого йога хлебнул, и леса Русские вспомнились, снова черпнул я борща.
И появились поля, Заскрипели родные снега. Мчится тройка моя, Ещё раз ем борща.
Я проснулся в доме Светы, Света варит борщ адептов Из крапивы и свеклы. С ней на равных будем мы.