Трубач Виталий пришёл на сход, Язычники там познавали По материнской линии род, В трансы себя погружали.
Виталий, как звать твою мать? Кристина! Садись, Виталий Кристиныч. А как маму мамы звали? Альбина! Виталий Кристиныч Альбинин.
Чур, чур — магия дур. Светлана Анновна вспомнила До нашей эры свою прамать И стала Прекраснозориной.
Чур, чур — духовный паркур. Иван Маринович затрещал: Во времена Атлантиды Он к маме на Сириус летал.
Иван Маринович по фамилии [нечленораздельные звуки], Светлана Анновна Прекраснозорина — Такие фамилии они себе нашли В бессознательном, как только в транс вошли.
И вот Виталий глаза закрыл, Под ритмы бубна пощупал мир, Черпнул поглубже, к корням ушёл И гоминидов за час прошёл.
Вдруг затрубил Виталий, как слон, И трубный рёв все окна выбил. Язычники сообразили: он Достиг корней, — и заголосили.
Слон, слон — это не сон, Это твоя прамама. Слон, слон, хоботом он Качает воду из Ганга.
Слон, слон, ты пробуждён В стаде своей прамамы. Слон, слон, ты маленький слон, Любимчик слоновьего стада.
Альбинин вспомнил, как был жуком, А до жука — камнем и баобабом, Потом он стал большим слоном И птиц пугал в окрестностях Ганга.
Его мы знали трубачом, Но лучший миг незабываем. Он вспомнил жизнь свою слоном, И слон его не покидает.
Слон, слон, это не сон. Альбинин к печи прислонился. Слон, слон, огненный слон Тихо в заслонку стучится.
Слон, слон, за заслонкою он, Его не потушишь из шланга. Искрами поливается слон, Словно водою из Ганга.
Альбинин в оркестре трубит слоном, Но платят за это немного. А ночью в баре «Импрессо-депрессо» В джаз-бэнде становится богом.
И вот из бара идёт домой, Адовой музыкой пьяный, А хулиган на мостовой Наталью хватает за талию.
Слон, слон, ставит заслон Хоботом бьёт хулигана*, Чтоб не слонялся ночью он И чтобы не было мало.
Слон, слон, хоботом он Перенесёт через лужу. Слон, слон с Наталией он Вместе в каменных джунглях.
*В режиме слона Виталий видит, что хулиган — гигантский жук в сапогах.