Снова рубаха ветру, снова слова похмелью, Вены в руках узором, память да сигареты, Жаль, что крестов, чем линий, больше в моих ладонях, И имена любимых, не впишешь в пергамент сердца.
Я их шепчу молитвой, тех, кто меня покинул, Те, кто меня оставил, стучатся в ворота Рая, Мне туда путь закрытый, значит, не встретимся больше, Лишь зеркала плюются пьяной усмешкой.
Пр-в. И в четыре стены день вошел понятым, И одежды пестры, да в глазах его свет. Он расскажет потом, подписав протокол, Что меня не нашел, что меня уже нет, Я отсюда ушел.
2. Утром толпа затянет в пасть метрополитена, На осточертевшей работе, будто рабы на галерах. И снова никто не обнимет, когда от бессилья заплачешь, Пялимся в телевизор, крестимся наудачу.
Грязным бинтом мотая, каждую новую рану, Каждую новую рваную, колотую и на вылет. Утром себя обнаружить в мятой постели пьяным, В голые бедра целуя, свою погибель.
Пр-в: Сквозь разорванный сон, да похмельный синдром, Ты языческий Ирий, я еврейский Содом, Мы вспорхнем со страниц, пылью съеденных книг, Закурив на двоих, Мы отсюда уйдем.
3. И вновь купола полонят, толпы идущих к свету, Мимо слепой старухи, ей не рубля не бросив. И равнодушье в спину, будто удар стилетом, Сколько улыбок детских их сапоги растопчут?
И вновь зеленеет лето, но краски линяют в полночь, И за душой лишь водка, а над душой лишь город. Снова поставят свечи, ты их помилуй Боже, Мне же оставь возможность, выскользнуть чёрным ходом.
Пр-в: Мне же оставь надежду, застыть моментальным фото, И не касаясь неба, уйти сквозь окна дома напротив...