Я вхожу в мастерскую, отбросив свой разум Словно бремя одежды пред ночью любви. И мой мозг обнажён и очищен от грязи, Я свечусь изнутри, я как раб безотказен, Мною правит сегодня не сердце, но руки мои!
И на рвущихся струнах сверкающих яростью нервов моих Заиграли свой варварский марш горбоносые карлы! Я крушу зеркала, чтоб не видеть, как смотрит двойник! Зеркала, разбиваясь, сочатся багровым и алым!
Под гнусавые вопли волынок и гром тамбуринов Карлы вносят стальные сосуды с багряною глиной. Мои руки в кистях костенеют и рвутся к сосудам. Я бы предал и продал бы всё ради этой минуты!
Словно лезвия в печень врага вонзаются пальцы в глину. Погружаюсь во прах, чтобы вырвать у мрака хребет, сердцевину! Я — разомкнутый круг, обрету в этом браке смыкание круга. Мой укрывшийся в глине двойник, я ищу твою руку!
(Абраксас… Абраксас…)
Отобрав твою жизнь, мой двойник и мой враг, Я останусь один в том и этом мирах. И падут предо мною преграды стекла, Я смогу без препятствий входить в зеркала!
Да, я — разомкнутый круг, обретаю смыкание круга! Мой таящийся в глине двойник, я держу твою руку! Тесно стиснуты пальцы, суставы трещат, Позвоночник дрожит, как в лебёдке канат.
Я ликую, я вижу — победа близка, Показалась из глины рука двойника! Но внезапный удар карла молотом бьет меня в спину! И пол круглится и двойник меня тянет во мрак, в глину!
Я угрём извиваюсь до хруста в костях Словно пойманный зверь, словно рыба в сетях. Но всё ближе предел, я слабею, борьба бесполезна. И последний рывок — я лечу в эту красную бездну…
Я стою в мастерской, только окна не слева, а справа… И смертельный покой проникает в меня, как отрава… Мои пальцы становятся глиной… Мои руки становятся глиной… Мои веки становятся глиной… Кровь густеет и сердце… Сердце каменеет в груди…