Вырезал Иван себе ивовый шест. Сумку на плечо – знать, далек его путь. Белая рубаха, алюминиевый крест, А глубоко за пазухой – красная ртуть.
Далеко в Прибалтику, если пешком, И смешно верхом вдоль бетонных берез. Горевала Марьюшка, шла за ним босиком, Но совсем не долго и не всерьез.
Вот и лает радостно волчия рать, А ветра балтийские – только бы в грудь. Там купцы опасные, а других-то где взять, Чтоб купили дорого Ванькину ртуть?
Сторговался выгодно, как не обмыть! Голые распутницы, пьяный оркестр. А на утро – сколько там не успели пропить? Все на месте, только вот потерял где-то крест.
Шел к костру далекому, видит – мужик Греет руки бледные, крылья сложил. Сокол или ворон ты – не видать в небесах? А чуть поближе к вороту – уцелеть бы глазам.
Где же ты, Петр радостный, только что нес? Эй, бодяга сельская, шапки на стол, По монетке каждому да на сметку вопрос – Что же здесь самое важное? Но никто не нашел.
А коли счастья в золоте нет и на грош, Забирайте, мать его, еду домой. Не спеши, Иванушка, ты его не найдешь Целым, только Марьюшка стала чужой.
Сел Иван, задумался, а чтоб не упасть, Обнял трехлинеечку – черная масть. Видно плата малая, ничего не вернуть. Долго на пол падала красная ртуть.