Я брел по дорогое осенним днем, Мои ноги стонали, я одолел крутои подьем, Это было ненастным октбябрьским днем Когда я услышал звук, напоминающии гром.
Я оглянулся назад и я увидел клуб пыли И из него три колеса, пожирающие мили. Я оглянулся назад, мне было интересно: возьмет или нет. Я так устал голосовать за последние сто тысячь лет.
Я в безнадеге поднял руку и ты остановилась. Ты спросила меня, "куда тебе, милыи? Если на север, могу подвезти." Я подхватил свою гитару, улыбнулся и И ответил ей что нам по пути.
Тогда ты тоже улыбнулась и сказала, что тебя зовут Валентина, Что ты поставила недавно шипованые шины, И не смогу ли я спеть что-либо для нее. Я ращехлил свои Гибсон, затянулся и меня понесло.
Я спел ей про еврея, про такие дела, брат, любовь, Я спел ей "Hoochie-Coochie Man", а потом Один раз еще про еврея, затем о любви. Я затянул было про чай но тут она сказала мне, "слышь парень, погоди".
У нас заглох мотор И я вылез из коляски. Воцарилась тишина И все стало как в сказке: Поля, леса небо И ручей. Ты вытащила фляжку, открыла И сказала мне, "на прень, пей".
И пока я кирял ты разбиралась с мотором, Но он не заводился - он решил нас взять измором А во фляжке был спирт И я нажрался так что чуть не упал. А ты сказала, "Извини браток, но это не Harley а Урал".
Я воскликнул, "Валентина, да мне насрать на Harley Davidson. Конечно, спору нет и мы не будем с ними меряться, Но если хочешь то я могу слабать тебе блюз. Не обращай внимания на то, если я вдруг ложанусь".
Я играл часа два, а ты возилась со сцеплением, И вдруг свершилось чудо и я без промедления Забрался в коляску И мы понеслись. Да так что ты едва успела крикнуть мне, "милыи держись".
О, гони! Гони, Валентина, Гони! У тебя каиф а не машина, Гони! Ты видишь, Валя, я совсем не боюсь. И мы будем свободны пока звучит мои "Ural Biker Blues".