Я брел по дороге осенним днем, Мои ноги стонали - я одолел крутой подъем. Это было ненастным октябрьским днем, Когда я услышал звук, напоминающий гром.
Я оглянулся назад, и я увидел клуб пыли, И из него три колеса, пожирающие мили. Я оглянулся назад, мне было интересно: возьмет или нет? Я так устал голосовать за последние сто тысяч лет...
Я в безнадеге поднял руку, и ты остановилась, И ты спросила меня: \"Куда тебе, милый? Если на север, могу подвезти!\" Я подхватил свою гитару, улыбнулся и ответил ей, что нам по пути.
Тогда ты тоже улыбнулась и сказала, что тебя зовут Валентина, Что ты поставила недавно шипованные шины, И не смогу ли я спеть что-либо для нее... Я расчехлил свой \"Gibson\", затянулся и меня понесло:
Я спел ей про еврея, про \"такие дела, брат, - любовь\", Я спел ей \"Hoochie Coochie Man\", А потом один раз еще про еврея, затем - \"О любви\", Я затянул было про чай, но тут она сказала мне: \"Слышь, парень, погоди!\"
У нас заглох мотор, и я вылез из коляски. Воцарилась тишина, вокруг все стало как в сказке - Поля, леса, небо и ручей... А ты вытащила фляжку, открыла и сказала мне: \"На, парень, пей!\"
И пока я кирял, ты разбиралась с мотором. Но он не заводился - он решил нас взять измором. А во фляжке был спирт - и я нажрался так, что чуть не упал. А ты сказала: \"Извини, браток, но это не \"Harley\", а - \"Урал\"!\"
Я воскликнул: \"Валентина, да мне плевать на \"Harley Davidson\"! Конечно, спору нет, и мы не будем с ними меряться. Но если хочешь, то я могу слабать тебе блюз. Не обращай внимания на то, если я вдруг лажанусь!\"
...Я играл часа два, а ты возилась со сцеплением, И вдруг свершилось чудо! И я без промедления Как прыгну в коляску - и мы понеслись, Да так, что ты едва успела крикнуть мне: \"Милый, держись!\"
Гони! Гони, Валентина, гони! У тебя кайф, а не машина! Гони! Ты видишь, Валя, я совсем не боюсь! И мы будем свободны, пока звучит мой Урал Байкер Блюз!