Я брел по дороге осенним днем, Мои ноги стонали - я одолел крутой подъем. Это было ненастным октябрьским днем, Когда я услышал звук, напоминающий гром.
Я оглянулся назад, и я увидел клуб пыли, И из него три колеса, пожирающие мили. Я оглянулся назад, мне было интересно: возьмет или нет? Я так устал голосовать за последние сто тысяч лет...
Я в безнадеге поднял руку, и ты остановилась, И ты спросила меня: "Куда тебе, милый? Если на север, могу подвезти!" Я подхватил свою гитару, улыбнулся и ответил ей, что нам по пути.
Тогда ты тоже улыбнулась и сказала, что тебя зовут Валентина, Что ты поставила недавно шипованные шины, И не смогу ли я спеть что-либо для нее... Я расчехлил свой "Gibson", затянулся и меня понесло:
Я спел ей про еврея, про "Такие дела, брат, - любовь", Я спел ей "Hoochie Coochie Man", А потом один раз еще про еврея, затем - "О любви", Я затянул было про чай, но тут она сказала мне: "Слышь, парень, погоди!"
У нас заглох мотор, и я вылез из коляски. Воцарилась тишина, вокруг все стало как в сказке - Поля, леса, небо и ручей... А ты вытащила фляжку, открыла и сказала мне: "На, парень, пей!"
И пока я кирял, ты разбиралась с мотором. Но он не заводился - он решил нас взять измором. А во фляжке был спирт - и я нажрался так, что чуть не упал. А ты сказала: "Извини, браток, но это не Harley, а - Урал!"
Я воскликнул: "Валентина, да мне насрать на Harley Davidson! Конечно, спору нет, и мы не будем с ними меряться. Но если хочешь, то я могу слабать тебе блюз. Не обращай внимания на то, если я вдруг лажанусь!"
...Я играл часа два, а ты возилась со сцеплением, И вдруг свершилось чудо! И я без промедления Как прыгну в коляску - и мы понеслись, Да так, что ты едва успела крикнуть мне: "Милый, держись!"
Гони! Гони, Валентина, гони! У тебя кайф, а не машина! Гони! Ты видишь, Валя, я совсем не боюсь! И мы будем свободны, пока звучит мой Урал Байкер Блюз!