Взъерошивая хайр, поредевший навсегда от седых волос, Ведя мемуары за кефиром о подпольной войне. С кайфом мазохиста в руках разбираю последний мост, Пытаюсь рассказать как-нибудь о вчерашнем дне. Царапая бессмысленно "РAСIFIK" ключом на кирпичной стене, С известной долей гордости вспомнить кулаки люберов. Глядя на потрепанный бас в поношенном старом чехле, Хочется напиться в говно и выдать пару старых хитов. Такие дела, брат, любовь... Такие дела, брат, любовь... Мы уходили в подвалы, мы играли глубоко под землей. Нам снилась траверза, мы пили электрический чай. Посылали наверх парламентера: за вином, за хлебом и травой. Он возвращался назад, он говорил: "У них опять Первомай". И наш бледный и здоровый вид кому-то мешал заснуть. И у кого-то оказался уж слишком коротким его творческий путь. Но мы верили в то, что за нами последний раунд. Такие дела, брат, любовь. Такие дела... Мы вышли наверх, мы разбрелись кто куда И стал делать деньги вчерашний бунтарь и вчерашний певец. В его уютной квартире есть газ, телефон и вода. Он не жалеет ни о чем, он держит дома 6 альбомов ГО и 5 альбомов БГ. И вроде бы он не предатель, он по-своему прав. Ведя мемуары за чашечкой кофе моим детям о вчерашнем дне. Каждый ловит свой собственный кайф. Такие дела, брат, любовь. Такие дела, брат, любовь