Влекомый шорохом ночным, Он поднимается с кровати, и черный пес, подобно тати, Бесшумно следует за ним. Как горек нынче хлад небес! Как хочется в себя поверить! Клыки в неистовстве ощерить Туда, где схоронился бес.
О, как она была прекрасна, Потомок древних королей! Водоворот каких кровей Бурлил внутри нее так страстно! Она пришла к нему тогда, Слепому от желанья славы, Когда сошлись вода и лава, В едином сплавивши года. Он помнил древний гримуар, Что смертным видеть преступленье, В одно единое мгновенье Душою сделался он стар. Забыта низменная жалость! Ее зеленые глаза Не против, он был тоже "за" — По крайней мере, так казалось...
Неслышно черный пес возник, У ног устроился уютно, А вслед за ним вступило утро В покои, где сидел старик. Он шел, ступая по золе, Препятствий больше не бывало, Она ушла, как будто мало Быть словом Бога на земле! Уже народы раболепно Склонили головы пред ним, И чудился им светлый нимб Над головой владыки пепла. Он чист, он светел, он велик, Но на душе гноится рана. Проснись, владыка Ватикана, Что правды так и не постиг!
Влекомый шорохом ночным, Он поднимается с кровати, В устах ожогом слово "Хватит!" — И ночь раскрылась перед ним.