Вершит народ дела свои - пройдохи ищут славы, Пророки врут, поэты пьют, богатство копит знать. Стоит над миром год змеи, все злобны, как удавы, И каждый хочет сам в угоду году гадом стать.
А я в портовом кабаке сижу, и губы в табаке, И две монеты в кулаке, а в голове шансон. А в нем мой клад, мой странный край, Туманный путь в желанный рай, Тот путь, который мной пока еще не обретен.
О дай мне, господи, ступить на этот путь Когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь.
Я, как и вы, друзья мои, устал глазеть на драки, И вид оскаленных клыков нервирует меня. Пройдет над миром год змеи, начнется год собаки, И снова цепь, и снова лай, и войны и грызня.
Чего так злобен род людской? Да это просто год такой. Но как не мучаю себя, но как себя не злю, За что, я не могу понять, вы все так любите меня, И не могу понять, за что я всех вас так люблю.
Дай бог в пути мне добрым словом помянуть Кого-нибудь, кого-нибудь, Кого-нибудь.
Вот я же вам не сын, не пасынок, и даже не приемыш, А все никак не соберусь расстаться с кабаком. И в год собаки я - щенок, а в год змеи - змееныш, И научился не искать участия ни в ком.
Затих шансон, певец умолк, и ты, гарсон, не верь мне в долг. Уходят все, и мне уйти не лучше ль от беды? Сквозь плач и вой, галдеж и звон, по боли войн, по воле волн, По жизни вдоль, по миру вдаль ведут мои следы.