реже, тише и почти ничто – за глухим безликим переулком скро́ется, скрои́тся под пальто, в этом без того пространстве гулком бросишь взгляд, как скомканный платок, может, тень, а может, полотно или отплывающую лодку, мне тебя немного или водку доктор не пропишет, не проси, будут день и жёлтыми такси, и не мы стоять, уже другие – глуше, с мрачными улыбками, сухие, типа, погрубей и загорелей, ты – не ты, а бронзовый Аврелий в шапке, с кока-колою в руке так непринуждённо, налегке ждёшь, бог весть, кого с того чертога* в предрассветье запоздалых зорь, и уж вот где, если по футштоку, и немного выше – по себе, где-то между рёбрами у бога, так не ощутимо при ходьбе, что, пожалуй, кажется нелепым выбирать от фонаря при свете дня, на авось, на глаз – в Борисе Глеба, и не Глеба выбирать, когда станет дно за тёмною водой чем-то бо́льшим и едва ли зримым, реже, тише, навсегда любимым – бесполезной, чистой ерундой.
[cover Clint Mansell "Requiem for a dream" | Odyssey Remix]