памяти моей любимой бабушки Я подписываю этот чек на совместную нашу старость, на болезненную близорукость, на последний земной фуршет… Те, кто знали нас в двадцать два, не оценят, что с нами сталось, и каким прошедшим сквозит теперь из манжет. Мы включали блюз, запускали кольца, ретушировали пробел, изолентой клеили оголенный … провод, штамб шиповника или нерв до того, что он загрубел до кОсти, и на выцветших фотографиях профиль бел. Здравствуй, друг мой! Мне двадцать восемь скоро стукнет, и лучше б не.
Гуще белый туман, и сквозняк как осенняя слабость нагибает к земле, пробирая сквозь петли в пальто… Те, кто видят нас в шестьдесят, не поверят, какая адовость нас толкала выспорить на слабо. Ты уже отвоевываешь меня у страсти к позабытым ключам, корвалолу и тишине, и, не бог весть, о чем проступают следы на запястье, как закладка, как росчерк, и лучше бы не.