Город снял пеленки, надел простынки на слепые окна и светофоры, и сквозь белый пепел не видно то, как дым на атомы ты распыляешь в шторы. Я сижу на скамейке, кручу пластинки, повторяю осень, весну и лето, – ничего расхожего по приметам, только солнце светит не в том зените. Из тебя, как из тюбика с пастой, – пусто – не выдавить ни полслова, у тебя Божья Искра в этом. До полшестого ты глядишь мне в душу, и я не смею оборвать эту паузу как обои. Бог глядит на меня и дразнит: Земля не нова, и на ней случаются перебои. Это всё когда-то и с кем-то было, и когда-то снова. Ты стоишь спиною ко мне, я хмурю бровь, город скалит замерзшим инеем между луж, между нами троими всегда любовь до момента, как ты докуришь и сразу в душ.