Свет моей жизни. Грех мой. Душа моя. Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков. Но в моих объятьях она была Ло - просто Ло...
Когда же это было...
Надобно быть художником и сумасшедшим, Игралищем бесконечных скорбей, С пузырьком горячего яда в корне тела И сверхсладострастным пламенем, вечно пылающим в чутком хребте
(О, как приходится нам ежиться и хорониться!), дабы узнать сразу, По неизъяснимым приметам – по слегка кошачьему очерку скул, И еще по другим признакам, перечислить которые мне запрещают Отчаяние, стыд, слезы нежности – маленького смертоносного демона...
Смотришь в небо, полететь бы Высоко-высоко, высоко-высоко...
Нарисую я прямую Вечностью длиной, Да такую, чтобы бури и грозы надо мной. Чтоб метели-акварели краской разлеглись, - И пройду прямую эту я, длинною в жизнь.
Припев: Смотришь в небо, полететь бы Высоко-высоко, высоко-высоко. Где бы не был - очень сложно, Кто сказал, что будет легко? Кто сказал, что будет легко?
Что будет легко...
Я не скрою, что со мною сложно рядом быть; И прошу прощения снова, что могу любить. Свои чувства оголяю, к небесам кричу! Там все слышат, точно знаю, - нет, не замолчу!
Припев: Смотришь в небо, полететь бы Высоко-высоко, высоко-высоко. Где бы не был - очень сложно, А кто сказал, что будет легко? Кто сказал, что будет легко?
Кто сказал, что будет легко?
Нарисую я прямую Вечностью длиной, Но душе моей заблудшей не найти покой. А тебя мне так не много надо только лишь, Чтобы миг прожил со мною, но длинною в жизнь.
Припев: Смотришь в небо, полететь бы Высоко-высоко, высоко-высоко. Где бы не был - очень сложно, А кто сказал, что будет легко? Кто сказал, что будет легко? Кто сказал, что будет легко?