Я люблю, когда машины пролетают мимо нас, когда я вижу её образ, даже тогда, когда её нет и подавно рядом. Бес всё это время где-то её прятал. Лезвиями не пили меня, не говори слова, ведь они леденят, и пока ты звонко стучишь каблуками, я вижу тебя на дорожке со вспышками камер. Ты не летела на мои фонари мотыльками, меня прикалывало падать с обрыва, как камень. Девочка, дави ногой в пол газ, лавина звонков час, мы, как all stars. Моя дикая барышня меня любит, и я спускаю реки спермы на её груди, на скулы, булки, губы и руки, рубит сильнее, чем когда в клубе бухим ловишь глюки и прухи.
Вместо цветов - мясо, пещерный стиль, природа вместо церквей, крестов и псевдомессий. Губа не дура, раз я подкатывал, но язык подвязан, и инстинкт подсказывал "Жги, мэн". Даже карцер бывает мил, мы мутим хасл, качаем скилл и меняем мир.
В этой жвачке "Love is" свои вкусы, запахи, все цвета радуги и новая надпись на фантике: "Это когда траханье подогрето всегда, а глядя в зеркало, ты видишь при этом себя". Нам здорово, давай гонять в тачках по городу, в люки высовывать головы, орать "ола ла". Вороны в твоем животе, это идёт тебе. И то, что спрятано, искрится, как Невский тогда. Знала ли ты, с кем ты пошла? Резко два рта - в первый контакт. И я слушал ноты домофона вместо фанфар, вычислив номер, но соседям по швам нервы порвав: "Эй, не стучи к нам в окна! Что за мина? Назови своё ФИО, убери своё пиво...". Иу-иу. Бэйба, я знал, что тебе пизда, теперь ты крутишь языком, а не пальцем у моего виска. Это любовь? Да, это она. Небо, удивляясь, так искренне улыбается нам, и мне круто, веселее, чем от всех шуток, а то, что я делал хуйню, - так это бес путал. Всё на ура, мы можем делать, мечтать, быть на ушах или двигать темы глубже ущелий и шахт, просто лежать или мять простыни так, что названий этому не смогут дать Ожегов, Даль.