Помню, пока есть музыка и сны Великолепной белизны, Которою так ненавижу. Но тебя я все же вижу. Лицо часто вспоминается, Но воображение бодается, Как будто старается Сделать еще идеальнее, То, чего реальнее Быть не может. Но изо дня в день гложет То непонимание пустоты, Которой я и я окружены.
Эта... эта милая ямочка, Как летняя бабочка Присела на уголок губ твоих, Мыслей моих, Жалких не знаний других, Что есть такой человек С глазами цвета пепла. Ведь кто-то из Сиэтла, Увидев бабочку, Не представит чью-то ямочку. Тем более твою.
А я все еще пою чужие песни, И что мне до Мишиной лести, Которому нравится мой голос. А мне бы помнить каждый твой волос, Каждый упрек, оскорбление, Пускай лишь на мгновение Все сделает счастливой, Не любимой, одинокой, Но счастливой.
Я помню тот пасмурный день, Когда каждому водителю было лень Подвести меня до репетитора. И вот, я под музыку композитора Наблюдала, как ты идешь на фоне остановок, Постоянно поправляя кроссовок. Ты шел там с ней, С каждым взглядом становилось темней и темней. И стало совсем темно, Когда твой рюкзак скрылся давно Под соло "Оригами".
Все было, тогда, как в тумане. Сейчас вечерами Вспоминаю, как топчу сапогами И умываюсь слезами. Было так холодно. А сегодня мне голодно. Совсем же ничего не ем. А, собственно, зачем?
Из воспоминаний строятся сны, А там уже до весны Рукой падать. И вот она, благодать. Весна моих чувств - осень одна, Когда стариков седина Скрыта под массивным зонтом. И никогда не знаешь, что будет потом.
Ты ведь такой непредсказуемый, Мною нежно солнцем именуемый. Скрытно, где-то за разговором с подругой лучшей О детали в жизни не достающей, Поговорим давно. Но сейчас всем все равно.
Так смешно подниматься с колен И возвращаться опять в этот тлен, Где все так противно надоели, Апостылели, улетели В ту жизнь, которая у них всегда есть. А я? Я напишу еще в твою честь.