Елка (На втором Белорусском еще продолжалось затишье)
На втором Белорусском затишье...
На втором Белорусском ещё продолжалось затишье, Шёл к закату короткий последний декабрьский день; Сухарями в землянке хрустели голодные мыши, Прибежавшие к нам из сожжённых дотла деревень.
Новогоднюю ночь третий раз я на фронте встречала, Показалось, конца не предвидится этой войне, Захотелось домой, поняла, что смертельно устала; Виновато затишье — совсем не до грусти в огне.
Показалась могилой землянка в четыре наката, Умирала печурка, под ватник забрался мороз. Тут влетели со смехом из ротной разведки ребята: «Почему ты одна? И чего ты повесила нос?»
Вышла с ними на волю, на злой ветерок, из землянки, Посмотрела на небо: ракетой сгорела звезда. Прогревая моторы, ревели немецкие танки, Иногда миномёты палили незнамо куда...
А когда с полутьмой я освоилась мало-помалу, То застыла, не веря: пожарами освещена, Горделиво и скромно красавица-ёлка стояла, И откуда взялась среди чистого поля она?
Не игрушки на ней, а натёртые гильзы блестели, Между банок с тушёнкой трофейный висел шоколад. Рукавицею трогая лапы замёрзшие ели, Я сквозь слёзы смотрела на сразу притихших ребят...
«Дорогие мои Д Артаньяны из ротной разведки, Я люблю вас и буду любить вас до смерти всю жизнь!» Я зарылась лицом в эти детством пропахшие ветки, Вдруг — обвал артналёта и чья-то команда: «Ложись!»
Контратака... Пробил мне санитарную сумку осколок. Я бинтую ребят на вздыбившемся чёрном снегу. Сколько было потом новогодних, сверкающих ёлок! Их забыла, а эту забыть я никак не могу...