На берегу Кастальского ручья Тебя приветствую, глядящего в поток. А эта влага, благо, что ничья, Здесь каждый волен отхлебнуть глоток.
Оставь надежду жажду утолить: Любая капля умножает скорбь, Как будто воду кто-то посолил, Грозя безумьем тем, кто слишком скор.
Вот дар земли: на берегах лоза, В ладонях хлеб – достойнейший из яств. Нагнись к ручью, протри водой глаза, Увидишь мир страдающим от язв.
И руки сами тянутся к мечу, И в сердце пламень – правде послужить, На благо людям, дело по плечу. Но как заставишь их свободно жить?
Бежит ручей, меж берегов скользя. Отпей глоток, как было решено, И ты поймешь: все то, чего нельзя – Песчинка в том, что не запрещено.
Потом, бродя по этому ручью, По той земле, которая ничья, Несешь в себе великую тоску И умножаешь влагой из ручья.
И никого с собою не зовешь, Не предлагаешь эту воду пить, Не замечаешь, где и как живешь, Любя и то, чего нельзя любить,
Как виноград, что тянется к репью, Как жизнь из пыли, а живое в пыль... Но я стою и эту воду пью, Все пью и пью, а будто бы не пил.
* Каста́льский исто́чник (Кастальский ключ) — родник на горе Парнас, около Дельф (в Центральной Греции).
В Древней Греции Кастальский ключ почитался как священный ключ бога Аполлона и муз, дарующий вдохновение поэтам и музыкантам. По одной из версий название источника происходит от имени нимфы Касталии, которая, чтобы избежать преследования Аполлона, бросилась в этот источник. Со временем Кастальский ключ стал считаться источником вдохновения. А способность давать пророческую силу ему начали приписывать позднее, когда в фольклоре появились мифы о музах. Кастальский ключ использовался для совершения ритуальных омовений паломниками при посещении Дельф, а также пифией перед началом её прорицаний.
Способность давать пророческую силу ему стали приписывать в позднее время; символом поэзии он начал считаться только с эллинистической эпохи.