Чтоб позабыть печаль и дать душе согреться, Вы воскресите древний дух эпикурейства И, умоляю вас, не слушайте аскета, Который учит: наслажденье - это грех. Нам надо лечь вокруг стола в красивых позах, По кругу - чашу с лепестками чайной розы, И слово дать благословенному поэту, Пусть пояснит, насколько прав был древний грек.
Любое чувство, в нас возникшее, священно, Когда его не доводить до пресыщенья, Когда ему ни в чем не создавать преграды, Когда постичь: не только вкусом сладок плод - В нем аромат и легкость головокруженья, В его срывании - изящество движенья, И все, чем души наши сказочно богаты, Тогда свободно проникает в нашу плоть.
И мудрость светится, как голая коленка, И наслажденье не в цветах, а в их оттенках, Не в обнаженности - в отточенности чувства, Так от картины отличается эскиз. И жизнь меняется легко, в одно мгновенье, И сразу похоть обернется вдохновеньем, И грех возводится на уровень искусства Так, что художники хватаются за кисть. И мы ложимся вкруг стола в красивых позах, И в чаше плавают бутоны чайной розы, Ну и конечно же не слушаем аскета: Он не оценит прелесть линий и фигур. И этот пир не превратится в вакханалью - Он идеален, потому и нереален. Ну а все то, что мог бы нам поэт поведать, Давным-давно поведал миру Эпикур.
И мы, поняв в своем движенье по спирали, Что красота превыше всяческой морали (Ее, хотя бы отдаленное явленье Нас окрыляет и уносит в высоту). Увы, привыкли к меду только с ложкой дегтя И любим близость неукушенного локтя. И заключенье таково, что, к сожаленью, Мы слишком поздно понимаем красоту.